Яганов Виктор Александрович

Виктор Александрович Яганов – поэт, член Союза писателей России.

Родился 24 июня 1942 года в Благовещенске, в семье потомственных казаков. В 1962 году, после окончания благовещенской школы № 1, был призван в армию - служил в зенитно-артиллерийском дивизионе. Демобилизовавшись, работал на заводе «Амурский металлист» и одновременно учился на вечернем отделении коммунально-строительного техникума, который с отличием окончил в 1976 году. Работал мастером, прорабом на стройках Благовещенска, инженером в Гортеплосети.

Стихи начал писать с 11–12 лет. Однажды, по просьбе родственника, выпускавшего стенгазету, Виктор написал стихи про двоечников и разгильдяев. Они оказались столь удачны, что на следующий день тот пришел в гости с приличным синяком под глазом.

Виктор Яганов – автор пяти сборников стихотворений. Первая книга «Извлечение корня» была опубликована в 1987 году, затем «Встреча» (1990 г.), «Тепло» (1992 г.). Основная тема сборника «Тепло» - малая родина, дом, родной очаг, «тихий причал».

Предки поэта прибыли на Амур вместе с первопроходцами, и его интересовало историческое прошлое края, возрождение русской православной духовности на берегах Амура. В начале 90-х годов Виктор Яганов стал активным участником движения «Амурское казачество». Тема казачества стала ведущей в его творчестве. В 1993 году вышел новый сборник стихов «Казачий разъезд» о первых на Амуре казаках, Албазинской иконе Божией Матери, Иване Москвитине и Николае Муравьеве-Амурском.

С поэтом любили сотрудничать композиторы Евгений Лыткин, Николай Лошманов и Гертруд Пиджуков. На стихи из этой книги амурскими композиторами были написаны сорок песен, вошедших в репертуар Амурского народного хора.

В 2000 году, в год смерти В. Яганова, друзья подготовили и издали книгу его стихов «Лебеда».

Виктор Яганов - участник совещания молодых литераторов Дальнего Востока (Петропавловск-Камчатский, 1981 г.), лауреат премии Амурского комсомола в области литературы и искусства (1981 г.), член Союза писателей России (1994 г.).

Виктор Александрович Яганов скончался 8 марта 2000 года, похоронен в Благовещенске.

В 2015 году на фасаде дома, где жил поэт, установлена памятная доска.

Листая страницы книги
(Стихотворения)

***

Поэты местного значенья,

Певцы районного масштаба,

Спасибо за стихотворенья,

Порой написанные слабо.

Но в них живая связь таится

С землей, что нами так любима.

Нет, не встречал я на страницах

Журналов толстых ваше имя.

Пусть голос ваш не оборвётся.

Ведь из столицы на край света

Нечасто едут стихотворцы

Воспеть высокие рассветы.

Когда со сцены клубов тесных

О той земле, что их взрастила,

Звучат стихи поэтов местных –

Яснее слышится Россия.

***

Земля моя, в тебя ушёл

Я навсегда корнями предков,

Земля моя – ты главный ствол,

Я на тебе живая ветка.

Не потому ли всякий раз

Осознаю листочком каждым:

Не разлучить вовеки нас –

Сломаться лишь могу однажды.

Быть может, средь других ветвей

Расту нескоро и неровно.

Ты защити меня своей

Широкой материнской кроной.

Случись ненастье над тобой,

Я на себя приму всю бурю,

Я стану сильной веткой той,

Что отведёт беду любою.

(«Земля моя»)

***

К дальним землям,

Пушнинным и рудным,

За Байкал уводя казаков,

Сплавом шел

К берегам бесприютным

На привольный Амур Муравьёв.

И казацкую скинув папаху,

Говорил:

«Будем с миром идти,

И чтоб порохом дымным

Не пахло,

И не сеять вражду

На пути».

О добре

И Отечестве помня,

Наклонясь

Над студёной волной,

Он стакан,

Словно кубок,

Наполнил

За удачу

Амурской водой.

(«Баллада о Муравьёве–Амурском»)

***

Где Амур и Зея сливаются,

По брегам их, некогда диким,

Эти улицы пересекаются,

Словно судьбы сынов великих.

Эти улицы освящённые

Уваженье людское снискали,

Словно шашки в бою скрещённые –

Муравьёвская и Невельская.

Топорами, идя встречь солнца,

Эти улицы прорубали,

Именами землепроходцев

Казаки для потомков назвали.

Но чадит, как лучина угарная,

В недрах душ, сатаною пленённая,

Наша память неблагодарная,

Наша совесть, в делах посрамлённая.

И останемся мы невеждами,

И простят ли потомки, не знаю,

Что забыты улицы прежние –

Муравьёвская и Невельская.

(«Две улицы»)

***

Пробуждая утром ранним

Голубую даль окрест,

Плыл над градом деревянным,

Над Амуром благовест.

В стылых окнах гасли свечи.

Отходя от срочных дел,

Закрывали люди печи,

Дым над крышами редел.

Не спеша, путём привычным

Шёл богатый люд, простой

По Казачьей, по Станичной,

Муравьёвской, Невельской.

Снег клубился следом густо –

Мчались саночки купцов

И, с ядрёным снежным хрустом,

Кони гордых казаков.

Дошки, шубки дорогие...

Городская дума, власть –

Город шёл на литургию,

На кресты церквей крестясь.

Возвышаясь над домами.

Окружал сосновый бор

С голубыми куполами

Чудный Шадринский собор.

(«Рождество»)

***

Меня волнуют мирные заботы,

Зелёную фуражку не ношу.

Но каждый день, идя домой с работы,

Я вдоль границы нашей прохожу.

В душе моей тревога не таится.

Мой милый город на исходе дня,

Как и всегда, стоит лицом к границе,

Мой мирный труд, мой мирный дом храня.

Сквозь тучи остывающего лета

Пробьётся луч вечерний с вышины.

Черта границы там, за парапетом,

На гребне обозначится волны.

Здесь я живу. Здесь дом мой и родные.

Здесь я родился. Здесь мне жить и жить.

Отсюда озаряется Россия,

И никому тех зорь не потушить.

(«Я живу на границе»)

***

Солнце садится справа,

От сопок граница в тени,

Я говорю: «Застава!

Пожалуйста, отдохни».

Ночь надвигается слева,

И холодок по траве.

Вышка, как «королева»,

С короной на голове.

Скрытно звериной тропою

Врагу не пройти. И еще

Сюда, на заставу, покою

Строго вход воспрещен!

Долг и строка устава

Потребуют здесь свое.

И прозвучит: «Застава! В ружье!»

Теплые сны оборвутся,

Парни, исполнив приказ.

За два часа вернутся

До увольненья в запас.

Пройдут проходной устало,

А дальше — знакомым селом

И тихо скажут: «Застава,

Останься в сердце моем».

(«Застава»)

***

Нам было не до благолепий,

Не до нарядов пышных было -

Все время думали о хлебе,

Побольше фронту, меньше тылу.

На горе и слезах взращенный,

Во фронтовом пайке бессменный,

Он воевал ненагражденный,

Как рядовой, всегда бессмертный.

И были б мы, наверно, правы,

И нет желанья откровенней,

Когда б звездой Солдатской Славы

Был награжден наш хлеб военный.

(«Военный хлеб»)

***

Отгремела, отпылала,

Откатилась, как волна...

Горе кровью запивала

Ненасытная война.

Постаревшие невесты,

Повзрослевшие сыны.

Только всем смертям в отместку:

Нет погостов у войны.

В камне, в бронзе и в металле.

В песне, в памяти, в строю,

На высоком пьедестале

Все погибшие в бою.

(«Память»)

***

Откуда женщины узнали –

Пронёсся слух, как будто стон:

По Транссибирской магистрали

Пройдёт военный эшелон.

В душе солдаток затаённо

Надежда вспыхнула звездой:

В том эшелоне задымлённом

А вдруг окажется и мой!

Чтоб деток милых повидали,

В глаза родные заглянуть,

Грудных солдатки пеленали

И собирались в дальний путь.

Обоз тянулся одиноко

В степи без света и тепла,

Казалось, к станции далёкой

Сквозь ад дорога пролегла.

Вдаль устремляя взор бессонный,

Стеная вьюге в унисон,

С грудными стыли на перроне,

Всё ожидая эшелон.

От горя женщины немели

С тоской своей наедине –

Теплушки мимо пролетели

Навстречу вьюге и войне.

Среди солдаток, ожидая

Тот эшелон, судьбу моля,

Меня дыханьем согревая,

Стояла скорбно мать моя.

«Солдатки»

***

Люди провожали ветерана,

Музыка проститься с ним звала,

На войне полученная рана

Медленного действия была.

И она сработала, как мина.

Тридцать лет молчал её запал.

Ветеран был ранен под Берлином,

Но лишь много лет спустя упал.

Ветер ленты траурные стружкой

Развевал и скручивал легко.

И рыдала в бархатных подушках

Доблесть овдовевшая его.

(«Проводы ветерана»)

***

В парке на площадке танцевали

Бабушки и дедушки степенные,

На груди созвездие медалей,

Музыка звучала довоенная.

Танцевали, сединой покрытые,

Медсестрёнки бывшие и взводные.

Молодёжь толпилась любопытная –

Музыка звучала старомодная.

Как вам объяснить, вчера рожденные,

Что они пришли непобежденные,

Чтоб дотанцевать войною прерванной,

Танец этот свой из сорок первого.

(«Танец из 41-го»)